Но мне было удивительно услышать историю о репрессиях, где власть признала свою ошибку не десятилетия спустя, как это обычно бывало, реабилитировав ссыльных, а всего лишь через несколько месяцев после раскулачивания. По причине чего семью моей собеседницы не успели выслать в Сибирь, и сюда она переехала уже позднее по собственной воле. О том, как такое могло произойти, рассказала Татьяна Ивановна Астахова, 85-летняя жительница Усть-Абакана.
– Мы жили тогда в Челябинской области. Семья была большая – восемь детей, мама с папой. А еще с нами жил дедушка. Но тесно не было… Наш дом стоял большой и просторный. Держали скот. Отец занимался конями. Можно ли было прожить без всего этого имущества? Вряд ли. Ведь восемь деточек чем-то надо было кормить! – нахмурилась моя собеседница и продолжила рассказывать. – Отец в колхозе заработал много хлеба на трудодни. Но когда нас записали в «кулаки», родителей выгнали из колхоза и хлеб отказались выдавать. Вот вы мне скажите: разве они правы? Я вам отвечу – нет! Отец не хитрил, не перепродавал. Трудился честно! И этот хлеб он заработал не так просто, дни напролет проводя в усиленном труде.
Изгнанная из колхоза и сельсовета семья Татьяны Ивановны поселилась в чужой деревне. Это были трудные времена. Пятилетней девочкой рассказчица этой истории со своей сестренкой ходила по домам, прося что-нибудь поесть. Добрые женщины, растроганные видом этих полуголодных крох, открывали им двери, сажали за стол, поили, кормили и старались дать еды с собой.
Но если скот и дом отобрали сразу, вещи пришли забирать спустя какое-то время. Все имущество было описано и представляло собой списки – так что лишнюю простыню или скатерть сохранить было невозможно. Когда раскрыли сундуки и стали сверять имущество со списками, Танина сестренка схватила большую шаль и убежала. Люди в форме ринулись было за ней, да куда им угнаться за ребенком, который не понимал, почему вещи, которыми они пользовались и которые всегда были в их распоряжении, теперь забирали чужие суровые дяди.
– И осталась у нас только шаль, – горько улыбнулась Татьяна Ивановна. – Мама разделила ее на четыре платка и раздала дочерям. Так мы с сестрами и спасались от холода, потому что когда у нас забрали все вещи, мы остались в том, в чем были. Бродили по деревне и просили кусочки хлеба… А в апреле, я помню, в школу ходила в валенках. Они намокали, становились тяжелыми, утопали в грязи, но другого выхода не было.
В это время глава этой большой семьи стал ездить в сельсовет и, как объясняет Татьяна Ивановна, «ходатайствовать» перед властями за несправедливо подвергшуюся гонениям семью. Через несколько месяцев их дело все-таки пересмотрели, признали ошибку в своих действиях и позволили вернуться в колхоз. Поступил приказ: отдать все конфискованное имущество.
Семья переехала в родную деревню. Но как вернуть то, что уже разошлось по рукам? Но самое главное, что выдали хлеб, заработанный отцом. Родители снова стали работать в колхозе. И теперь в большом просторном доме хватало и еды для всех, и места для ночлега.
– Отца еще как ценили! – вспоминает Татьяна Ивановна. – Награждали! Он был отличным работником, старшим конюхом. И кони рождались, и за ними был хороший уход. Так что моим отцом дорожили до самой его смерти. А могли ведь в Сибирь выслать… по ошибке.
Ольга Кайнова
Оставить сообщение: