
– Так, о себе: не работаю в данный момент, потому как у меня мама болеет…– взволнованно и быстро заговорила Татьяна Анатольевна, – имею прямое отношение к самодеятельности (кивает на директора). Всего понемножку: пою и помогаю вести мероприятия. Пою посредственно. И стихи читаю посредственно. И пишу…
– Вы серьёзно считаете свои стихи посредственными? – возмущаюсь я и к своему ужасу понимаю, что собеседница почти не лукавит.
– Знаете, как-то раз мои работы с произведениями других местных авторов отправили на конкурс одному профессору. Он сказал, что всех поэтов можно разделить на стихоплётов и истинных художников. Так вот мы, по его словам, – стихоплёты.
– В институте, помню, перечитала целые кипы стихотворений современных молодых стихоплётов – всесторонний анализ текста. Вы точно не из их числа.
– Чуть-чуть отличаются, да? – смеётся. – Ах, да, вы спросите, какая мечта?
Внутренне улыбаюсь: «Зря вы пытаетесь предугадать ход событий…»
–… Когда-нибудь соберу в кучу свои черновики и, может быть, издам сборник. Ещё занимаюсь «переделками» песен для нашего хора, которые заняли призовые места. Но здесь, конечно, моя заслуга совсем небольшая.
Воцарилась продолговатая неуклюжая пауза – стал слышен звон чашек и блюдец.
– А о чём хотели спросить вы? – наконец, она смотрит на меня.
– Татьяна Анатольевна, принято думать, что писать прозу гораздо сложнее, чем лирику. Признаться честно, порой на одну фразу всего в три-пять слов у меня уходят долгие недели. И всё же это утверждение не совсем справедливо. Лирика, именно она (а не тривиальное рифмоплётство «кровь – любовь») – это ещё и музыка. Сумасшедший рок-н-ролл, тягостный и рубящий с плеча рок или лёгкость по строкам с прищёлкиванием пальцев в стиле джаз… – это сконцентрированный сгусток чувств, для которого достаточно строфы. А вот в прозе он может вылиться в целый роман. Но вряд ли роман будет музыкой. Что об этом думаете вы – что сложнее?
– Раньше мне казалось, что я могу всё. И проза даётся мне не с таким уж и трудом. Я удивлялась, как можно долго отвечать на письма? Мои друзья всегда очень быстро получали ответы в белых конвертах. Но когда перестаёшь заниматься писательством – уже сложнее к этому возвращаться. А вот стихотворение способно обрастать всего вокруг одной фразы (как жемчужный перламутр вокруг одной соринки). Бывает, за десять минут напишу два стихотворения, а, бывает, за год всего одно.
– Некоторые говорят, что стихотворение, излитое из души, как молитва. После чувствуешь себя опустошенным, но внутри гармония и так хорошо. А что испытываете вы, поставив точку?
– Ой, я бегаю по дому и сразу всем читаю стихи! Моим дочкам нравится то, что я пишу. Но иногда они советуют: вот эту строчку лучше переделать. И я сажусь и переделываю.
– То есть вы нормально к этому относитесь?
– Конечно, это же моё детище! И хочется, чтобы потом не стыдно было его кому-то показать. Я могу вернуться к стихотворению спустя время. Думаю над отдельными словами, меняю какие-то прилагательные.
– А хобби, ваши увлечения, о которых вы рассказали вначале, они как-то вам помогают в поэтическом творчестве, вдохновляют?
– Это совсем другое. Вот, кстати,.. мы на нашем семейном совете подумали украсить вашу редакцию (достаёт плетёную корзинку с яркими бумажными соцветиями, а в них – конфеты). Это то, что я делаю – плетение из бумаги, изготовление цветов.
– Спасибо… Но разве, когда вы заняты такой кропотливой работой, вас не посещают оригинальные вдохновенные мысли, что хочется скорее записать?
– Во время работы я думаю только о том, кому этот сувенир подарить, кому это было бы приятно.
– Вы постоянно о ком-то думаете!
– … Стихотворение же не подаришь. Его можно только посвятить.
– Но это вечный подарок!
– Есть у меня посвящение маме… В детстве она меня очень строго воспитывала. И сейчас довольно критично слушает стихотворения. Как-то прочитала одно, там было что-то про облака и птиц, и спрашивает иронично: и куда это вы лететь собрались? Ребёнком я часто обижалась на неё. Но потом повзрослела и поняла, почему она поступала так, а не иначе.
– А вам эта критика помогает? Даже точнее – противостояние этому мнению. Или это сразу обрубает?
– Я просто больше не читаю маме стихи. Если руками что-то сделаю – покажу. Но не поэзию. А знаете, как-то одна актриса сказала: когда я выходила к залу читать стихи – все плакали. Я подумала, что тоже хотела бы так читать… Видите, каждому своё.
– Не знаю, как насчёт читать. Но пишете вы так, что потом полночи лежишь и думаешь об этом.
– Не привыкла к похвале (смущённо улыбается). Есть у меня одно стихотворение – «Надежда». Оно о матери, которая всё ждёт сына, воевавшего в Чечне. Она рассказывала мне, как ждала его. Калитка скрипнет – она уже выглядывает, где-то шорохи и звуки – и она скорей к окну… Вот о чём я долго могу думать.
– Да, у меня к этим строчкам стоит восклицательный знак рядом со словами очень простыми, но истинными. В них вся боль этой женщины:
Но никто, увы,
у нас не может
То отнять,
чем мы когда-то жили.
Просто наша память
не позволит
Позабыть о тех, кого любили.
Вы знали, что ваши стихотворения хочется читать с карандашом в руках? У меня на каждой странице пометки. Вот, например… «Потрясающе» и три знака восклицательных. У вас очень простые, но меткие образы. Вам нравится наблюдать за миром природы? Или вы элементарно много читаете? Меня просто покорили ваш рыжий муравей и головастики в болоте.
– Я же биолог! А ещё раньше мама работала дояркой. Мы ездили на выпаса. И на природе проводили всё лето. Со старшей сестрой бегали с горы на гору, веселились, исследовали все овраги и болота. И волки там неподалёку бродили, но мы их как-то не боялись. А с рыжим муравьём знакомились близко. Соломинку облизали – в муравейник закинули и… Кузнечиков ловили. Помню, как появится на руке царапина – скорее искать кузнечика. Верили, что он выпустит что-то, как с йодом что ли, и ходили счастливые, что теперь всё заживёт. Да, такое детство. Раньше и шоколад был вкуснее, и печенье слаще.
– Это ностальгия. Знаете, некоторые ваши стихотворения хочется «растащить» на цитаты. Хочется видеть их на баннерах или вывесках. О вашем стихотворении «У родины своё начало» у нас в редакции сказали, что его могли бы читать гиды на экскурсии в Долине Царей. Но вот что странно – внимание удерживается на протяжении всего стихотворения, а ведь оно не маленькое! Как вам это удается?
– Не знаю. Это искренние воспоминания. Это всё из детства. Сразу вспоминается та стоянка и потом каждый её уголочек – совсем не хочется прерываться, когда пишешь (перелистывает страницы со стихами). А в стихотворении, посвященном памяти Анатолия Кыштымова, задумалась вот о чём: на могильной плите мы видим дату жизни, чёрточку и дату смерти. Но что такое эта чёрточка? А это ведь и есть сама жизнь – одна черта! Так и появились строки:
Рожденья дата.
Дата смерти.
Меж ними краткою чертою
Легла вся жизнь.
Не стоит верить,
Что смерть
уносит всё с собою…
– А вот под одним стихотворением есть временная зарубка – почти три ночи. Вам было нехорошо? Или просто муза – ночная птица?
– Стихотворение про ЭТО? (о самоубийцах). Знаете, когда мне было тринадцать лет, я отправляла свои стихи в детские журналы. И мне раз пришёл отказ, потом ещё, ещё… И такой подростковый психоз начался – отказали-отказали, что ж теперь – повеситься? А потом подумала: ну и буду я висеть с перекошенным ртом, молодая и красивая (смеётся). Мне кажется, что проблемы в подростковом возрасте возникают даже не потому, что кто-то не оценил их, просто детская душа не способна полностью раскрыться для близких и родных, отсюда возникает страх, что их не поймут так, как им бы того хотелось. Вообще много у людей поводов свести счёты: кредиты давят, любовь неразделённая, измены. Но только слабый человек так сделает – потому что он не решает проблему, а перекладывает её на своих близких. А вообще пишу не только ночью. Благо, сейчас есть телефон, можно остановиться посреди улицы и записать навеянную кем-то фразу.
– Напоследок хотела предложить вам одно упражнение. Знаете, иногда читатели, когда в первый раз меня видят, говорят, что по-другому меня представляли. Одни – будто я брюнетка с каре. Другие, что я человек в годах. А вот вы… Попробуйте абстрагироваться от своих стихов и посмотреть на себя со стороны – кто вы будете?
– Лёгкий человек! Знаете, есть такое высказывание: «Посмотрела в паспорт – о, Боже, уже сорок! Посмотрела в зеркало – нет, двадцать пять. Поговорила с душой – всего семнадцать. Ну, слава Богу, всё в порядке!»
– Ваши стихотворения, как красивая женщина – смуглянка, диковатая и особенная. Наблюдаешь за ней – и слышишь чатхан. Крадёшься за ней – и восходишь на вершину горы… Спасибо, что этот час мы побывали с вами на небывалой высоте.
Ольга Кайнова
ПТИЦА
Как грустно, тоскливо и больно
Стоять на холодном снегу.
И вот стала я птицей вольной,
Да только лететь не могу.
С тревогой гляжу
в поднебесье,
Пытаюсь кого-то узнать.
А птицы зовут меня песней,
С которой им легче летать.
И вот перелетные птицы
Покинули наши края.
А мне по ночам часто снится,
Что к ним улетаю и я.
Когда мои крылья окрепнут,
Уверенней станет полет,
Неважно, зимой или летом,
Меня кто-нибудь позовет.
* * *
Огорченья –
минутная слабость,
Слава – короче мгновенья.
Лишь любовь –
долговечная радость,
Не имеющая объяснений.
У нее нет законов, ни правил,
Но от судей у ней нет отбоя.
Сколь поэтов ее прославляли!
Столь считали ее
недостойной.
И она ж всякой жизни начало,
И она же начало всех войн.
Всем дарила себя величаво,
Даже тем, кто ее не достоин.
* * *
В просторах
родимых хакасских степей
Рождается
дивная песня природы.
А ветер играет
на струнах лучей
Мелодию счастья,
любви и свободы.
Качнется поутру
ленок голубой,
И, суетясь,
шмель мохнатый промчится.
Этот мир ослепляет
такой красотой,
В котором миг каждый
жизнью искрится.
Как прекрасен восход!
Алой лентой вдали
Разделил эту щедрую землю
и небо!
И мчатся по небу мои корабли,
В ту страну, где никто до меня
еще не был.
Оставить сообщение: