Валерий Викторович ПОЛЕЖАЕВ родился 2 января 1955 года на ст. Сон Боградского района Хакасской автономной области. Учился в Сонской начальной школе, затем – в Абакане. В юности будущий писатель, журналист, общественный деятель, краевед учился на филологическом факультете Абаканского государственного педагогического института. Свою трудовую биографию начинал в редакции Усть-Абаканской районной газеты «Путь к коммунизму», где проработал пять лет, набирался журналистского опыта. Можно твёрдо и смело сказать, что наша районная газета, наш Усть-Абаканский район дали Валерию Полежаеву путёвку в большую творческую жизнь!
И публикуя стихотворения авторов, чья жизнь и судьба связаны с Усть-Абаканским районом, в нашей постоянной рубрике «Поэты о героях и родной земле» мы попросили Валерия Викторовича самого рассказать о себе и своём творчестве, ведь в этом году отмечалось его 70-летие.
– Вот и позади семь десятков! А когда-то думал: дожить хотя бы до 2000-го! Что там будет за двойкой с тремя нулями? Родился я 21 декабря 1954-го. От этого года оставалось десять дней, и родители меня переписали на 2 января 1955-го. И правильно сделали. Теперь у меня два дня рождения.
Ушедший год был юбилейным, и не только в смысле дня рождения. Исполнилось 25 лет, как я состою в Союзе писателей России; вышла двадцатая по счёту книга (опять круглая цифра!), причём пять из них – в серии «Гордость Хакасии» об известных людях нашей земли. Ну и сверх того, мне присвоили звание «Народный писатель Хакасии». Оправдывать надо, однако!
Конечно, уже есть и достойные медали и звания, Почётная грамота от Председателя Союза писателей России. Но этим дорога к читателю не ограничилась, конечно. В «Доме литераторов Хакасии» подготовлена к изданию моя «таёжно-озёрная», как я о ней говорю, книга юности «Алёшкины рассветы», в Хакасском книжном издательстве им. В.М. Торосова ждёт своего часа второе издание книги «Хакасия, судьбой нам дарованная», в своё время получившая грант Главы Республики Хакасия – Председателя Правительства Республики Хакасия. А теперь эта краеведческая книга адаптирована для внеклассного чтения в школах.
В этом году также исполнилась моя давняя мечта – побывать на месте дуэли А.С. Пушкина, в его квартире на Мойке в Санкт-Петербурге, где он скончался, увидеть тот роковой диван… И возник замысел написать документальную повесть о последних месяцах жизни великого поэта, где главными героями трагического события будет он сам, его жена Наталья и Дантес – ну, и власть… Оценить в повести их поведение со своей, несколько своеобразной точки зрения. Иначе всё будет неинтересно, ведь правда?
Искусство самовыражения – самое сложное, особенно если это поэзия, где на отрезке размером с ладошку, а то и спичечный коробок надо удивить своими неожиданными строчками проницательного (помните, как у Чернышевского?) читателя. Удивить своим открытием, своим индивидуальным взглядом на жизнь. В одном стихотворении даже определил, что: «В строчках сердцем желанно сказаться…»
Ну да что говорить прозой?..
22 июня 1941 года
В тот день вставало солнце
над Бугом
С испугом.
Чёрной зловещей стаей
поднимался над Родиной дым.
И земля, наполненная железом
и предсмертным гулом,
Удивлённо умирала,
содрогаясь всем телом своим.
С автоматами в руках,
с рукавами, засученными
по локоть,
Шли они,
сапогами топча пшеницу.
А над белыми хатами,
как будто обугленный ломоть,
Кружился стервятник,
только бомбивший границу.
Падали, хватаясь
за простреленную грудь,
Матери с сонными младенцами
на руках.
А впереди,
преграждая им жуткий путь,
Всё фрицы и фрицы –
с улыбкой на мёртвых губах.
Нет границы!
В крови осаждённая крепость.
Убит политрук.
Но не отдал Россию на откуп!
… А где-то в Сибири,
в краю босоногого детства,
Его поджидала невеста
в предсвадебный отпуск.
Уж проснулся в тревоге
разбуженный взрывами Киев,
Знала всё поражённая чёрной
вестью Москва.
Уж гремела гроза!
Шёл горячий свинцовый ливень,
Рассекая, как бритвой,
белорусских озёр глаза.
Ещё вчера мы танцевали
вальсы
И неслось над страной:
«Если завтра война…»
Теперь под губную гармошку
гансы
Пьяно орали:
«Какойкароший страна!»
Родина добрая!
В жуть предрассветного мига
Вспомнила ль ты
Прошлого грозную даль?
Мрачные тучи
татаро-монгольского ига,
В тело вонзённую сабли
изогнутой сталь?
Как далёк был тот май,
Словно жизнь
набирающий силы!
Но мы искренне знали,
что попрём их в ядрёную мать!
Что не землю получат они,
а кресты и могилы,
И что будет наш светлый,
дождём окроплённый Парад!
В разведке
(Подражание «Валерику»
М.Ю. Лермонтова)
Не знаю, Вас встревожит это
или нет,
Что я пишу Вам
после расставанья.
Прошло уже немало лет,
Как я лишился права
на свиданье
С Вами.
Но всё ж теперь вот делать
Нечего, и я,
вновь прикурив от спички,
Пишу, наверно, по привычке.
Быть может,
примите за смелость
Вы это всё. А может, взгляд свой
остановите
И, не поднявши головы,
Листок ненужный в сторону
отбросите...
Так что ж! На это Ваше право,
А я молчать уж всё равно
не стану.
Не видеть Вас –
мне сущая отрава;
Так лучше уж бередить рану!
О смерти, впрочем.
Я порой люблю
Порассуждать о ней ужасно!
И эта страсть, наверно,
не напрасно
Владеет мной, хоть я всю ночь
не сплю,
Когда вдруг вижу человека
Вчера живого, хоть он и калека,
А завтра – хладного во лбу
И уж лежащего в гробу.
Да что писать! В командировке,
В которой всё я нахожусь,
Наслышался такого я
без поллитровки,
Что поделиться с Вами даже
и боюсь.
А впрочем, ни к чему резоны.
Да и что толку вечно отдыхать?
Для Вашей радостной персоны
Нелишне и поразмышлять.
* * *
Так вот. Недавно с ветераном,
Давным-давно
вернувшимся с войны,
Я разговаривал о странном
Предмете... Это нет, не сны.
Послушайте – и сами удивитесь.
Ведь нам задуматься
порою стоит
Над тем, что сердце беспокоит.
Так Вы сейчас подумать
потрудитесь.
– Ведь вот что было, –
говорил Лексей, –
Я храбро воевал
за матушку-Россию
И бил врагов порой других
смелей,
И не жалел ни грудь свою,
ни выю.
Но раз случилось мне
с разведкою ходить
В тыл немцев-фрицев.
И тогда вот
Я сильно призадумался:
как быть,
Когда людей вдруг разглядишь
средь гадов?
Мы, помню, провод перервали
полевой
И стали дожидаться «языка»
к порыву.
Прошёл час, два... шёл третий
и другой –
Никто не вышел
к жёлтому обрыву.
Мы охраненье выставили.
Всё ж
Никак в тылу находимся
у немцев!
Вдали, как до войны,
кустилась рожь,
А у обрыва – речка
по коленце.
Ну и погода... Просто
благодать!
И час от часу помаленьку
Мы начали жизнь мирну
вспоминать,
Рассказывать о том, о сём
попеременку.
Кто жёнку вспомнил,
а кто дом родной,
Покос и раннюю рыбалку.
Другой рассказывал, как
в выходной
Он повстречал зазнобушку
Тамарку...
Ну, словом, говори да говори!
А на душе –
и сладко всем, и горько...
Вдруг наш дозорный говорит:
«Замри!»
Мы смотрим –
фрицы показались
за пригорком.
И – прямо к нам.
Расселись на лужку.
Разделись до трусов и маек,
И ну давай гыр-гыр да гу-гу-гу...
Ну, так порою гуси гогочат
у стаек.
А мы – за автоматы и – в кусты,
И заняли окружно оборону.
– Ударить, что ль,
пока они пусты,
Без ружей и как белые вороны? –
Спросил меня горячий наш
сержант.
А я сказал: «Постой, давай
посмотрим...
Ведь этот фрицевский десант
Не страшен нам в трусах...
Ну, как на смотре!»
И мы притихли. А они
На берег вышли и лопочут.
Огонь разложили,
чёрт их возьми,
И заразительно хохочут.
Давай гармошку доставать
Губную, как игрушку,
И всё «Катюшу»
норовят сыграть.
А мы их всех – на мушку.
Потом их непонятный разговор
Пошёл о хаузе да муттер.
А мы лежим, как бы на спор,
И час, и два...
Уже обсохло утро...
И тут пошёл фельдфебель
их один
Ну, по нужде ...Ну, опростаться –
И прямо к нам,
как родный сын...
Надумал же сюда податься!
Резо Геладзе, кровью из грузин,
Решил с ним тут же
поквитаться.
За рот – и финку под ребро...
Фельдфебель был же
не из хлипких!
Успел он вырваться и крикнуть,
как назло...
Ну, и пошла стрельба с резнёю,
как на Шипке.
Мы, правда, поуложили их всех,
А вскоре и связиста изловили.
Казалось бы, смотри –
такой успех!
Да... Многие из нас о том уж
позабыли.
А я всё не могу...
И об успехе ль речь?
Нет, о другом совсем, парнишка:
Река текла – она и будет течь.
Но разве жизнь для нас была,
скажи мне, лишня?
Конечно, нет.
Вот мне и не забыть
Тот смертный бой у речки
этой тихой.
Они и мы наверняка
хотели жить,
Но вот хлебнули,
и в достатке, лиха!
Они и мы мечтали об одном.
О матери, о доме. О невестах...
Но завязалась перестрелка
с двух сторон,
И разговоры были уж не к месту.
Ты не убьёшь –
ну так тебя убьют!
Такой закон войны – суровый,
безусловно.
...А слышишь: пташки
как вокруг поют?
Как и тогда, у речки тихой:
славно!
Дед Алексей, вздыхая,
замолчал.
А я сидел и поражён был
мыслью,
Подаренной мне будто
невзначай
Художником без ручки
и без кисти!
***
А впрочем, извините.
Я совсем забылся.
К чему, весёлой,
Вам такой рассказ?
Вот если б я писал о том,
Что не влюбился
Я ни в кого ни до, ни после Вас –
Тогда б другое дело! Ну, а я
О жизни всё да глупой смерти...
Небось, наскучили Вам эти
Все слова,
Так Вы тогда письмо назад
Отправьте мне в конверте...
Ну и – прощайте!
Если что не так –
Мне извините эту шалость.
И тихо молвите – чудак,
Каких немного уж осталось.
День Победы
То ли солнце качается в зыбке,
То ль дожди шумят и гроза?
Снова, снова людские улыбки,
Снова слёзы в запавших глазах!
В парке майском,
где памятник серый
Одиноко молчанье хранит,
Куст черёмухи зеленью свежей
Как ладонями, гладит гранит.
Под динамик в цветущей аллее
Молодые танцуют вальс…
А солдатка, пороши белее,
Как слёзы, роняет слова….
В этот ранний ядрёный полдень
Понимать я совсем не берусь,
Почему инвалида орден
Навевает щемящую грусть!
Почему, когда рот в улыбке,
Пелена застилает глаза?
То ли солнце качается в зыбке –
То ль дожди шумят и гроза…
Я слышал, как издалека,
Слова отца-фронтовика:
– …Я из войны ещё не вышел,
В руках дочурку не держал,
Я тишины ещё не слышал,
Жену в ночи не обнимал.
В гостях у матери я не был,
Не хоронил отца;
Не видел почерневший пепел
У обгоревшего крыльца…
Победы залпов я не слышал –
Я из войны ещё не вышел!..
Ещё свистят над головою пули,
Ещё Рейхстаг по нашим бьёт,
Ещё кричит комбат: «Вперёд!»
Ещё друзья навечно не уснули,
Ещё мне снятся их живые лица –
Ещё война мне ночью снится!..
Тебе, земля родная!
(Воспоминания о Родине
на СВО. В сокращении)
Тебя венчала, золотая Русь,
Божественной рукой судьба
на счастье.
Я не один тобой, любимая,
горжусь:
Отец и мать,
сестра моя и братья.
Я приезжаю в детские края,
Иду тропинкой синих незабудок.
Ловлю губами капельки дождя,
Пугая смехом стайки диких
уток…
Я далеко бывал средь звёзд
и роз,
Среди кокосов
и цветных магнолий –
Но нет роднее сестринских
берёз,
Прохлады их тенистой
в русском поле.
Дороже нет
плакучей ивы над рекой,
Вкуснее молока,
что надоила мама…
И запаха блинов
под вечер золотой,
Когда струится
воздух за оконной рамой.
Дороже нет,
когда в июльский зной
Медово пахнут
разнотравьем сенокосы,
Когда спешишь ты
утренней порой
К реке купаться,
как мальчишка, босый.
Дороже нет
раздольной песни на душе,
Заката солнца
за хмельной околицей,
И наблюдать, как выросла уже
Соседняя девчонка,
что во храме молится…
Я не один тобой, любимая,
горжусь:
Отец и мать,
сестра моя и братья.
Тебя венчала, золотая Русь,
Божественной рукой
судьба на счастье!
Так смотри, не забывай
Сны о Родине своей.
Она ждёт, ты так и знай,
Голос памяти твоей.
Валерий Полежаев, член Союза писателей России
Подготовила
Екатерина Фисенко
Фото из личного архива
Если Вы стали свидетелем аварии, пожара, необычного погодного явления, провала дороги или прорыва теплотрассы, сообщите об этом в ленте народных новостей. Загружайте фотографии через специальную форму.
Оставить сообщение: